«Что ты тут ездишь? Может, хочешь хату купить?»

Точного адреса героев у меня нет. При въезде в деревню спрашиваю у первого встречного мужика, где живёт Матвей. Мужик сразу объясняет. К дому ведёт свеженасыпанная песчаная дорога. Видимо, власти тоже готовятся к фестивалю. А за воротами меня встречает хозяйка – театральный режиссёр Катерина.

Матвея дома сейчас нет. Оказывается, он в Чашниках выступает на заседании местного райисполкома. Но должен скоро вернуться. А пока Катерина угощает меня свежим кофе. Я разглядываю дом. И если снаружи он выглядит по-беларусски, то внутри больше напоминает интерьер из каталогов pinterest. Обращаю внимание на аккуратно восстановленный деревянный шкаф и узнаю, что Катерина сама занимается дизайном интерьера. И действительно, видно что в каждую вещь вложено немало любви и труда.

Вскоре появляется воодушевлённый хозяин дома –

– Представляешь, я закончил выступать, и все стали хлопать. Такого я ещё не видел, – делится впечатлениями Матвей. В местный исполком он ездит как главный организатор фестиваля SPRAVA. В прошлом году Матвей, Катерина и их сосед, музыкант группы Port Mone Сергей Кравченко организовали фестиваль места с академической и современной музыкой, выступлением хора в заброшенной церкви XVI века на полуострове посреди Черейского озера. И если в прошлом году власти не совсем понимали, с кем и с чем они имеют дело, то в этом году к фестивальщикам отнеслись с бо̀льшим вниманием.

У Катерины звонит телефон – оказывается, у Сергея Кравченко сломалась машина и он застрял на пути в Белую Церковь. Катерина извиняется и спешит на помощь. А Матвей выдаёт мне полотенце, и мы идём на озеро купаться. Там нас встречает новый деревянный причал.

– Это уже третья версия причала. Вначале было несколько резиновых шин, а на них доски. Вторая версия состояла из деревянных свай и старых досок, а третья уже самая капитальная – я сам варил несущую железную часть конструкции, а перекрывали всё доской пятидесяткой.

После июльской жары и дальней дороги озеро прекрасно освежает. Остывшие, мы отдыхаем на причале, а Матвей с полотенцем на плече больше напоминает не музыканта, а какого-нибудь древнегреческого философа.

А место – это ландшафт, наличие озёр, рек, морей. У каждого места есть своё преимущество. У нас здесь озеро и полуостров, некая своя холмистость и отсутствие хвойных лесов – в основном дубы и осины. Таким образом, твоя деятельность очень часто провоцируется местностью и ты скорее всего даже прилипаешь к определённому месту, – рассуждает Матвей.

– Я вот люблю воду. Не могу выбрать себе место для жизни без воды. Поэтому если кто-то говорит: давайте собираться в каком-то одном месте, оно классное для жизни, я не понимаю. Вот для меня это место классное для жизни, а для кого-то другое.

А в деревнях вокруг нашего озера жило бы как раньше по 20-30 домов, а не то, как сейчас, – всё заброшено. И фестиваль бы этот был не каким-то странным мероприятием, а вполне естественным событием, только назывался бы по-другому. Как раньше были праздники весны или зимы: собирались с округи люди, приезжали автолавки, музыкальные коллективы, проводились конкурсы, например, кто на столб залезет, всё происходило естественно.

Пока Матвей философствует, к нам подходит сосед Саша и делится своей сегодняшней находкой. На чердаке он нашёл чёрно-белый календарик с партийными деятелями КПСС и пытается подарить календарь Матвею, но Матвей отказывается ввиду неприменимости такой продукции в быту.

Недалеко от берега стоит совсем минималистичная банька. Её построили на школе архитектуры SESAM Ex Nihilo, которая проходила в мае тут в Белой Церкви.

Мы возвращаемся в дом, и Матвей проводит экскурсию по своему дауншифтерскому жилищу. Небольшая сельская хата буквально завалена музыкальными инструментами – чего стоят только два фортепиано. Дело в том, что Матвей до своего переезда в деревню играл в группе «Плато», которая отметилась совместной работой с Вячеславом Бутусовым и даже засветилась на программе Дмитрия Диброва «Антропология».

Мне не до конца понятно, зачем успешному музыканту и клипмейкеру переезжать в заброшенную деревню, но Матвей улыбаясь объясняет.

– Я уехал сюда жить, в том числе, потому что устал от этой городской среды. Для меня это не дружественная среда. Я люблю велосипед, воду, пространство, люблю людей, но тех людей, которые коммуницируют, а не просто перемещаются.

Дальше Матвей погружается в воспоминания о своей бурной молодости.

– Когда я приехал в Минск в 93 году, пространство давало возможность для движняка, можно было делать много всего. А потом через семь лет всё это свернулось в какую-то трубу. И в начале двухтысячных приезжаешь ты учиться в Минск или Витебск, а там рок-музыка ў заняпадзе, электронщины ещё нет, интернета ещё нет, кинотеатры не функционируют, театры бедные. И в принципе, если бы ты даже и хотел куда-нибудь вписаться, как любой молодой человек, было некуда.

– Во время моей учёбы по городу ходили кришнаиты, тусовались обериуты, панки, рэперы, фестиваль был на фестивале. В цирке Шапито играл «Рок па вакацыях». Оттопырка была такого уровня, что сейчас трудно представить. И когда смотришь фотографии из тех времён, кажется что это обратная сторона альбома Led Zeppelin, всё выглядело капитально и давало такую же энергию. А вот начиная с 2002 по 2010 трудно представить, как быть тинейджером в это время, единственный выход был свинтить.

Но Матвею повезло – жизнь вокруг него кипела. Вместе с друзьями он арендовал коттедж, где была студия и всё необходимое для жизни и работы, активно снимались клипы.

– Когда ты находишься в таком творческом котле, то кажется что живёшь в своей отдельной стране. И в это время я стал ездить по Беларуси. Приехал к маме (это 15 км. от Белой Церкви) и предложил ей поехать покататься на машине. А я давно хотел проверить легенду о Белой Церкви, которую слышал ещё в детстве, но в самой деревне никогда не был. Легенда состояла в том, что когда-то здесь убилась альпинистка, в то время как сама церковь использовалась как выездной скалодром для местного турклуба. И вот я слышал эту легенду ещё в школе. И сама Белая Церковь у меня ассоциировалась со смертью, а тема смерти в детстве одна из самых притягательных.

Он просто вышел на дорогу и грубо спросил: «Что ты тут ездишь? Может, хочешь хату купить?» – и показывает на хату стоящую на берегу озера.

«А сколько стоит?» – спрашиваю. «Тры тышчы». Я прикинул: ого, нормальные деньги и спрашиваю, есть ли что-то ещё? А Иваныч отвечает: «Вон на горе стоит хата, очень хорошая, можешь за тышшу её взять».

И я подумал, не знаю, зачем мне этот дом, но я его куплю. А в итоге оказалось, что это дом бабушки моего друга, поэтому покупка и оформление прошли быстро. А как только я купил дом, повёз сюда своих друзей немцев. Была зима, в доме лет десять никто не жил, и мы начали топить печи забором и чуть было не умерли. Я топил печи восемь-девять часов подряд, они перегревались и чадили в дом. Потом, правда, пришлось все эти печи нормально ремонтировать, – признаётся Матвей.

Тут на пороге появляется Катерина с большой бутылкой шампанского. Это подарок от благодарной семьи Сергея Кравченко, которой Катерина помогла отремонтировать автомобиль. С видом, полным собственного достоинства, Катерина кладёт бутылку шампанского в холодильник, и мы идём ужинать вместе на открытую террасу под прозрачной крышей. К нам присоединяются соседи: студентка-художница Саша и улыбчивая программистка Аня. В Белой Церкви почти нет заборов, и когда в дом приходят гости, создаётся впечатление что все жители этой деревни просто члены одной большой семьи.

– Я человек компанейский, – смеётся Матвей. – В городе, когда к тебе приходят гости, на кухне помещается максимум 10 человек, а тут ко мне на первый же День рожденья приехала бригада из двадцати человек, и всем хватило места. Мне подарили резиновую лодку, и мы сразу устроили на озере регату.

Т.е. почти для любой деятельности тут был простор.

Молодые люди тогда совсем не думали ни о каком дауншифтинге. Как признаётся Матвей, это был простой способ для ребят из бывшего Советского Союза развлечься – всего два часа езды на машине от города. И года три они так компанией и катались, пока не произошёл один случай.

– Как-то приехали мы с моим другом клипмейкером Максом Сирым на неделю в деревню. Вокруг осень, мы топим печки и играем в шахматы. А Макс задумчиво так и говорит: «Клип что ли кому-нибудь снять?» А я говорю: «Давай Виталику Артисту (солист группы «Без Билета») позвоним». Мы звоним, спрашиваем, нужен ли ему клип, а он думает и через полчаса уже сбрасывает нам песню, снимайте. Мы слушаем песню, звоним обратно и говорим: «Виталик, приезжай». Он собирает вещи и в тот же день приезжает. И мы начинаем снимать клип.

Клип мы сняли буквально за сутки, а смонтировали за полчаса и сразу выпустили. И тогда я понял, здесь и отдыхать можно и делом заниматься.

С тех пор Матвей стал бывать в деревне всё чаще, и постепенно, в течение пяти лет, все его вещи переехали сюда.

– Я не сторонник спонтанных решений. Но постепенно я перебазировал в Белую Церковь всю свою жизнь. И так же постепенно город в моей жизни шёл на спад, а деревня шла на подъём. Так я сюда и переехал, не дёргаясь.

Знаю, что жена Матвея Катерина появилась в деревне немного позже, интересуюсь у неё её историей. Улыбаясь она рассказывает:

– Я попала в Белую Церковь 5 лет назад. Просто влюбилась в Матвея, а у него уже тогда был здесь дом. И начали мы сюда ездить всё чаще и чаще и в один момент поняли, что в Минск ехать больше не хочется, и стали тут жить. А потом постепенно пришло понимание, что хочется что-то сделать для этого места и мы решили делать фестиваль SPRAVA. В прошлом году он был совсем небольшой, а в этом мы заметно расширяем программу. Но на будущее хотим, чтобы он не превратился в огромный фест.

Солнце садится за яблоневый сад, на небе появляется половинка луны, а ребята зовут меня снова на озеро, чтобы очередной раз окунуться в его прохладных водах. После купания Матвей предлагает пройтись по полуострову, на котором и стоит та самая легендарная белая церковь. Тут заботливые власти тоже насыпали новую песчаную дорогу, чтобы посетителям фестиваля не пришлось подниматься на холм по глине. Посередине полуострова на холме стоит мощный храм эпохи раннего барокко. По узким бойницам видно, что его использовали в том числе и для обороны. Сохранился купольный кирпичный свод и основные стены. А там, где стена отсутствовала, молодые архитекторы выложили из деревянного бруса своеобразный полукруглый алтарь.

Матвей ведёт меня к минималистичной сцене, на которой, впрочем, можно не только выступать, но и удобно сидеть или лежать. Как-то друзья Матвея столяры из Германии решили большой компанией приехать в Белую Церковь. Чтобы было не скучно, попросили купить несколько кубов леса, чтобы построить что-нибудь полезное по хозяйству, например летнюю кухню.

– У нас тогда уже было всё для жизни. И я подумал: а нафига нам летняя кухня. Катя предложила сделать столярский минифест. А зачем делать минифест, если можно сделать нормальный фест? Давайте тогда уже строить сцену и делать здесь веселуху. Так и пошло, – делится воспоминаниями Матвей.

В этом году планируется продолжить сцену до самой воды, а также построить новый пляж с плавучим деревянным пирсом.

Становится совсем темно, мы возвращаемся в гостеприимный дом, где ещё не один час Матвей рассказывает о потерянном времени Марселя Пруста и своих любимых философах Пятигорском и Мамардашвили, но это уже тема для другой статьи.

Совсем скоро сюда в Белую Церковь приедут люди со всей Беларуси, чтобы полюбоваться местом, послушать спокойную музыку и побыть на одной волне с этими весёлыми сельскими мечтателями, которые, не дёргаясь, решили здесь жить и делиться творчеством.