Жизнь в дуплекс-доме

Деревня Поречье находится всего в 30 километрах от Минской кольцевой дороги. Ещё недавно это была стандартная беларусская деревня с традиционными деревянными домами. Видимо, из-за близости столицы сегодня половина деревни уже застроена большими загородными коттеджами минчан, а половина всё ещё живёт традиционным сельским укладом.

Дом, в который мы направляемся, стоит на берегу реки Птичь и находится как раз на границе между современными коттеджами и старыми домами. Вокруг дома нет забора, только заросли деревьев, которые почти превращают его в хутор.

Возле дома меня встречают хозяева: Тарас, Тоня и Женя. Тарас — художник и дизайнер, Тоня — графический дизайнер, и Женя — психолог, парень Тони, который присоединился к жилищной затее после покупки ребятами земли.

Именно Тоня нашла это место. Говорит, что решение переехать на землю пришло естественным путём из-за необходимости иметь своё место.

Как-то мы с Тарасом выяснили, что мы оба хотим купить землю и дом.

Однажды Тоне позвонил знакомый и сказал, что в его деревне продаётся земля.

— Участок оказался очень красивым и большим, но стоило дорого для меня. Я рассказала Тарасу об этом месте, и мы поехали смотреть этот участок. Тарасу он тоже понравился, а цена на двоих оказалась вполне приемлемой.

Можно было построить два отдельных дома, и тогда один дом был бы для Тараса, второй — для Тони. Но согласно законодательству два дома на одном участке строить нельзя. И тогда друзья решили строить блокированный дом.

— По-английски это называется «semi-detached house» или дуплекс, или дом на две квартиры.

Дома такого типа впервые появились в начале ХIX века в Англии для рабочих в пригородах мегаполисов. Их можно было построить за меньшие деньги, чем два одинарных, а сами дома оказывались теплее и такими же удобными, как и одноместные. За несколько веков причины постройки подобных домов не изменились.

Тоня и Тарас снесли гнилой деревянный дом, который стоял на участке, и оставили от него только фундамент, залили на него «плиту» и на нём уже строили новый каркасный дом.

— В качестве строителя мы наняли моего отца,— рассказывает Тоня, — у него своя строительная фирма.

— Потому что, если это чужие люди, у вас есть договор и ты можешь требовать его исполнения. А когда это родственники, это уже не так просто, и выходят смешанные деловые и родственные отношения.

— С другой стороны, другого опыта взаимодействия со строителями у нас нет. Поэтому неизвестно, как бы это было с другими подрядчиками, — замечает Тарас.

Стройка продолжалась три года. Тарас завершил свою часть, которая состоит из одной большой комнаты и ванной, уже два года назад.

Тарас, Тоня и присоединившийся к ним в последствии Женя, рисовали проект дома самостоятельно, а потом отправили его архитектору, чтобы он начертил его. Ребята отмечают, что это была одна из самых приятных вещей в стройке.

— Мы фантазировали, какие будут комнаты. Женя, вот, захотел ванную комнату на втором этаже, — вспоминает Тоня.

Тарас сначала не знал, как будет использовать этот дом.

— Я не собирался прямо жить в деревне. Мне хотелось иметь место на природе, куда бы я мог приезжать на выходные или на пару месяцев летом. Чёткого плана не было, потому что не было такого опыта. И я решил, что построю небольшой дом и там уже буду смотреть. И вот, год назад я достроил дом и переехал. Так вышло, что я до сих пор тут живу и в городе мне уже совсем не хочется жить, — делится воспоминаниями Тарас.

— Я сейчас приезжаю в город, смотрю, представляю, что у меня там могла бы быть большая классная квартира в хорошем районе, и я всё равно не хочу. Моя часть дома, которую я построил, всего 40 м2, она построена с расчётом, что если мне понравится здесь жить, то я её дострою. И вот уже год я живу на этих метрах и мне классно.
Тарас отмечает, что если живёшь один, то такой площади вполне достаточно, и проблем никаких не возникает.

— У меня ещё есть терраса и общее пространство. Даже если приезжают гости, то чувствуешь, что ещё есть много объёма. Но я уже хочу достроить ещё одну большую комнату — спальную, кладовку. И это уже будет не так хлопотно и дорого, как изначальный проект. Не нужно делать новые коммуникации, ванную. Рассчитываю, что новая стройка должна занять не больше пары месяцев.

Тарас — минчанин, окончил философский факультет БГУ, уже в 30 лет он участвовал в различных художественных выставках. Вместе с Андреем Буслом, Сергеем Кравченко входил группу уличных художников Hutkasmachnaa.

У Тараса свои причины переезда за город.

— Конечно, я бы мог сделать ремонт в своём подъезде, даже мог бы нахозяйничать в своём дворе, чтобы там было красиво. Но как-то это хлопотно и большой мотивации нет. А здесь, если мне что-то не нравится, то сразу сделал — и оно тебе нравится.

— Ты себе стремишься компенсировать эту неестественность чем-то. Здесь я стал ощущать меньшую необходимость в общении. А в городе мне постоянно хотелось гулять, общаться, встречаться, как будто это было платой за окружающий дискомфорт.

— Ко мне очень часто сюда приезжают друзья, гости, — рассказывает Тоня. А в город я езжу 2-3 раза в неделю на тренировки. Но я не в восторге от Минска. Не могу сказать, что мне все города не нравятся, но Минск мне не нравится.

Женя соглашается с Тарасом:

— Действительно, под Минск ты подстраиваешься. А тут ты можешь создать для себя ту среду, которую ты хочешь, тут для этого больше возможностей.

А Тарас продолжает мысль:

— Мы же так жили тысячелетиями. Мне, вот, общения сначала не хватало. Раньше я ездил в Минск и ко мне приезжали гости, но сейчас даже если я 3-4 дня ни с кем не общаюсь, то мне нормально.

Мы сидим в части дома, которая принадлежит Тоне и Жене. Это большая гостиная-студия, с первого этажа которой виден второй. Спрашиваю у ребят, часто ли они так сидят вместе и есть ли в доме общее пространство. Оказывается, общего места в доме, кроме котельной, нет.

— Ещё у нас есть террасы, которые объединены, — говорит Тарас. А так мы ходим друг к другу в гости.

Женя признаётся, что только два дня живёт в этом доме, только вернулся из Грузии, где прожил 7 месяцев на природе.

Тоня рассказывает, что, как только стала здесь жить, то виделась с Тарасом часто, почти каждый день, а потом всё реже. Сейчас ребята могут не видеться по несколько дней.

Спрашиваю, был у ребят план как жить совместно, ведь в Европе довольно часто люди живут коммунами, в экопоселениях.

— Мне кажется, это всё плохие идеи. Я много слышал историй про коммуны, которые заканчивались плачевно, поэтому у нас всё прагматично, — отвечает Тарас.

Ребята отмечают, что самый сложный этап взаимодействия — это сама стройка, где нужно принимать очень много совместных решений. И этот этап они прошли довольно безболезненно. Сейчас юридически дом оформлен на трёх человек.

Женя, который присоединился уже позже к Тоне и Тарасу, признаётся, что без трудностей не обошлось.

— Мне, если честно, было не просто вписаться в систему, где уже есть один мужик. Делить общее пространство с кем-то. Но с другой стороны это очень удобно и классно. В деловом плане можно очень много чего решать. И Тарас вроде неплохой такой чувачок.
После этой фразы все громко смеются. А Женя продолжает:

— Проблема была в том, что это ведь Тоня выбрала Тараса, я не выбирал. Но потом я тоже сделал выбор.

Ребята договорились, что принимают решения, а также платят за общие нужды исходя из того, что одно домохозяйство — это один голос. У Жени и Тони по пол голоса, а у Тараса один голос.

— Ещё одно правило — не быть мудаком, — добавляет Тоня, и все снова смеются.

Когда все успокоились, Женя, подумав, дополняет рассказ:

— Наверное, есть ещё какое-то правило о личных границах. Например, сегодня, когда я приехал, Тарас ходил по нашей половине веранды, а после моего приезда стал ходить по своей части.

— Да, когда приехал Женя, я перестал ходить по террасе и стал ходить по земле, — улыбаясь говорит Тарас.

— Я, конечно, тут гуляю, но в городе ты можешь к кому-то или куда-то идти, а здесь вокруг только леса и поля. Но наверное, это единственный минус.

Почему бы не пойти к друзьям в деревне, неужели тут нет друзей, становится интересно мне.

Тут есть деревенский чат, и, пожалуй, это всё. Я целиком за то, чтобы мои друзья тут купили землю. Если бы это случилось, было бы здорово.

Мы идём гулять по дому. В одной из комнат Женя запроектировал себе кабинет для психологической практики. Хотя, как признаётся он сам, психологом стал совсем недавно, а до этого был игроком в покер. Он отмечает, что такая перемена связанна с тем, что в картах больше не было удовольствия и интереса.

Тарас, который раньше занимался уличным искусством, в деревне занялся керамикой.

— За несколько лет наша художественная активность в городе пошла на спад. А ещё мне нужна была мебель, я стал её делать сам и мне очень понравилось. Я даже сделал что-то на продажу, но не продал пока. Свою мастерскую я устроил на террасе. А зимой уже конечно не постолярничаешь.

Видно, что Тарасу деревенская жизнь пришлась по душе.

— Я бегаю по утрам. Весной я выравнивал участок, сеял газон, сделал небольшой огородик. Затея с огородом, правда, провалилась, вырос только укроп и горох. Но всё равно я многое узнал.

Сегодня Тарас работает дистанционно как дизайнер, в деревне без проблем ловит 4g-интернет. Говорит, что за последние годы многие беларусы захотели жить в деревне, но не многие это сделали. Дистанционно работает и Тоня с Женей.

На прощание Тарас устраивает прогулку по окрестностям. Мы идём вдоль полей, поворачиваем, пробираемся сквозь деревья, через лес и доходим до оврага, где на возвышении стоит белая керамическая голова животного, похожего на что-то среднее между собакой и лошадью. Это ещё одна художественная работа Тараса, стрит-артиста, который вместо центральных улиц города теперь творит в лесу между сосен и берёз.